Очерки • отзывы  

8 июля

Здравствуйте!!!

Потеряли меня? Правильно! Я и сам потерялся.
Ровно месяц назад оставлял ЗДЕСЬ последнюю запись…
А потом у меня не было никакой возможности и никаких сил, чтобы собраться с мыслями и оформить их хоть в какое-то внятное высказывание.
Даже для самого себя.



Весь июнь прошёл в беспрерывных гастролях и других важных и неотложных делах, и всё далеко от дома. Были сильные проблемы с голосом. Несколько раз даже стоял вопрос об отмене спектаклей, т.к. при всём напряжении я мог издавать только какие-то шипящие и свистящие звуки. Я очень благодарен той публике, которая простила мне мои хрипы и досмотрела, а главное, дослушала мои спектакли до конца. А прислушиваться приходилось, потому что со сцены звучал хриплый шёпот.

16 июня прошло важное для меня мероприятие. Мероприятие для меня значительное, масштабное и первое такое в моей жизни. Это был благотворительный вечер, который мы провели с фондом «Вера» и средства от которого пошли на поддержку хосписов. Я очень волновался. Волновался, потому что люди покупали очень дорогие билеты и хоть, приобретая билеты они понимали, что их деньги пойдут на благотворительность, всё же они покупали билеты на меня. Очень важно было не обмануть доверие и поддержать фонд «Вера» не банальным и нелегковесным выступлением. Да и вообще когда прикасаешься к благотворительности, нужно быть в высшей степени ответственным… В тот вечер я читал неопубликованные отрывки, рассказывал истории, которые хочу написать, но пока ещё не написал, признавался со сцены в том, в чём ещё не признавался. Получилось здорово. В этот вечер я ощутил, что в зале находятся не зрители, а только участники… Все, кто собрался тогда в театральном Центре на Страстном, были участниками важного и благородного дела. А ещё там присутствовали в качестве гостей врачи, которые работают в хосписах. А это, уж поверьте мне, совершенно особые люди, которые понимают про смерть, жизнь и про ценность каждого мгновения жизни что-то такое, чего мне не понять никогда.

А вот завершение сезона у меня выдалось потрясающее. Оно было настолько восхитительным, как будто происходило не со мной. В завершающих мой сезон днях и событиях было что-то… я бы сказал… старорежимное… Что-то такое… такое… какое я читал в неких мемуарах, дневниках и воспоминаниях из прежних, а стало быть, куда более гармоничных и мудрых времён…

17-18-го июня прошли мои последние в этом прошедшем теаральном сезоне спектакли. Прошли они в Санкт-Петербурге. В изумительном по красоте театре имени Комисаржевской. Несмотря на уже совсем не театральное время года и на прекрасную, редкую для Питера, погоду, залы были переполнены и публика благодарна. А я играл, как школьник, понимая, что вот эти уроки последние, и завтра уже лето. Т.е. играл свободно, не ощущая никакой тяжести и даже истерзанные в лохмотья голосовые связки почему-то зазвучали почти в полную силу… А в это время в Питере царствовали белые ночи, и проходил никому не понятный экономический форум. Из-за этого, никому не понятного мероприятия город периодически перекрывали в том или ином месте, всячески усложняли жизнь городанам и приезжим, и тем самым участники этого идиотского мероприятия вызывали только гнев и проклятия на свои никому не понятные головы. Но с наступлением ночи Питер брал своё. Счастливые толпы выпускников школ и свеженькие лейтенанты, закончившие свои военные училища, впервые ощутившие тяжесть офицерских погон, наполняли улицы и набережные радостью и хмельным весельем. В эти ночи они плевали на все эти чёрные мерседесы и BMW а также на чёрные джипы охраны и сопровождения VIP-персон, которые заполонили прекрасный город, как д Дисептиконы из фильма «Трансформеры» (улыбка).

Отыграв последний в этом сезоне спектакль, я ощутил даже не облегчение, а просто какое-то тотальное опустошение. Я не мог ни говорить, ни смеяться, ни думать. Я просто превратился в зрение и слух. И меня усадили на маленький кораблик и повезли по каналам и речкам Питера. Т.е., превратившись в зрение и слух я видел и слышал только прекрасное. Мы пили шампанское. С улиц, которые были выше поверхности воды, по кторой мы плыли, доносились голоса, звуки музыки, которые бесперывно менялись. Город шумел, но с воды людская его составляющая была почти не видна. С воды город виделся так, как задумывался когда-то.Он звучал своими фасадами, деревьями, мостами. И в моём усталом мозгу всё это создавало ощущение остановившегося времени. Я просто улыбался и понимал, что вот ещё одна страница жизни переворачивается.

И вот, завершив свой театральный сезон в Санкт-Петербурге, перед этим проведя благотворительный вечер в Москве, я вальяжно и неторопясь дошёл до московского вокзала в Северной столице, прошёл на чистый перрон и сел в блестящий вагон поезда Сапсан, который весь был забит журналистами, а также мелкими и крупными участниками завершившегося экономического форума, которые возвращались в столицу. Мужчины несли дорогие саквояжи, дам провожали, по их мнению, блистательные мужчины, в толпе попадались генералы, сверкающие медалями и орденами. И если бы обтекаемый, серебристый, футуристический Сапсан заменить на дышащий паром и дымом паровоз, а на мужчин на перроне нацепить котелки и шляпы, то возникло бы полное ощущение Санкт-Петербурга времён Серебряного века, т.е. на грани жутких потрясений и бед… Я сел в поезд, и поезд пошёл из Петербурга в Москву.

В отличие от тех самых времён Сапсап идёт из прежней столицы в нынешнюю недолго. Я ехал, смотрел в окно, где мелькали мало изменившиеся за сто лет пейзажи. У меня была бутылка шампанского и мно-о-о-го-много медленно текущих мыслей. Я понял, что днём я вижу эти пейзажи впервые, т.к. раньше я проделывал это путешествие ночами… Приятно путешествие из Петербурга в Москву, которое нынче длится не более четырёх часов.

Я прибыл в Москву около шести после полудня, взял такси (с тем же успехом я мог взять сто лет назад извозчика) и поехал в Камергерский переулок, где в 19.00 в МХТ имени Чехова должна была состояться премьера спектакли «Дом» по моей пьесе. По дороге я заехал в магазин, купил себе белую сорочку (рубашку), там же её и надел, и отправился в театр… В этот момент я ощущал себя абсолютно писателем другой эпохи.

Спектакль мне очень понравился. К тому же, всё от усталости я воспринимал, находясь в какой-то чудесной полудрёме. И апплодисменты, которые звучали, когда меня пригласили на сцену, тоже были адресованы будто не мне, а некой тени многих литераторов… Потом был банкет и чествование Игоря Золотовицкого, который исполнил в спектакле главную роль и которому за день до премьеры исполнилось пятьдесят лет. Весь этот банкет происходил в историческом портретном фойе Московского художественного театра, где со стен на нас благосклонно смотрели лица великих, а на самом деле для нас уже мифических актёров и актрис, которых никто из присутствующих на банкете на сцене не видел, но имена которых наполняют наши сердца благоговением и трепетом… Так случилось, что под взгладами этих портретов я выпил три рюмки водки с Станиславом Любшиным, любимым и белоснежно-седым.





И вот неделю уже я нахожусь на Юге Франции, где неизменный шум моря, треск цикад и кружева ароматов возвращают меня к жизни. Но возвращают к жизни не как в процессе грубого пробуждения зимним утром… но возвращают медленно, нежно, без острых и ранящих явных признаков нынешней безумной эпохи.

Ваш Гришковец.

Источник - сайт «Одновременно»
Обсуждение на Форуме